Если задуматся, то это действительно страшно...
Кошмар на Зеленом Лугу (с) Велесов
читатьПсихиатрическая больница доктора Макморана была совсем не похожа на тот кошмар, под которым обыватель представлял себе заведения такого типа: бродящие по коридорам тени в серых пижамах, гипертрофированные охранники с садистскими ухмылками и отчаянные вопли жертв электрошока.
Существующая на средства благотворительного фонда, она была скорее не лечебницей, а приютом для скорбных душей людей, причем довольно показательным. Даже в качестве санитаров тут трудились добровольцы из разных христианских обществ. Кроме того, в больнице традиционно проходили практику начинающие психиатры.
Пациентов тут просто содержали, создав им минимум комфорта и следя лишь, чтобы они не «шалили». Их было немного — всего около полусотни, расселенные в уютные палаты, они мирно коротали время за настольными играми или гуляли в маленьком саду.
Поэтому доктор Макморан был крайне удивлен и даже недоволен, когда к нему привезли больного, охарактеризованного как человека с очень тяжелой депрессией. И очень странной.
Исайя Кроувен — так звали нового пациента — очень боялся смерти. В этом не было бы ничего необычного, ведь абсолютное большинство людей испытывают то же чувство, если бы оно не было доведено у Исайи до паранойи.
Родственники, по чьей просьбе он был помещен в больницу доктора Макморана, рассказали, что помешательство у Исайи началось сразу после того, как он попал в автокатастрофу. Из госпиталя вышел уже не веселый балагур, любивший после работы в столярной мастерской посидеть в баре. Он стал замкнутым и задумчивым, перестал посещать бар и вообще отказался от спиртного и сигарет.
С каждым днем его состояние ухудшалось. Он начал панически бояться несчастных случаев и простуды. Пугливо озираясь по сторонам, он осторожно переходил улицы, держа под мышкой зонт — который носил на случай внезапного дождя. Затем он уволился с работы, так как его начали пугать дисковые пилы, электрорубанки и даже просто висящие на стене стамески. Он перестал бриться и стричься.
В конце концов, он потерял рассудок, и заперся в своем доме, где закрыл ставни, отключил электричество и спрятался в груде матрасов и одеял. К моменту приезда санитаров Исайя уже не мог нормально реагировать на реальность. Свернувшись клубком и закрыв голову руками, он плакал и бормотал какой-то бред.
Через несколько дней, увидев, что пациент отнюдь не склонен вести себя буйно, а сам стремится к покою и уединению, доктор Макморан изменил к нему свое отношение и даже пошел навстречу, разрешив не покидать палату, где он и проводил все время. Хорошее обращение и атмосфера безопасности сразу же благоприятно отразились на больном — он вышел из прострации, у него появился аппетит.
Но попытки выяснить, что именно стало причиной его помешательства, не увенчались успехом. Исайя Кроувен нес непонятную обрывистую чушь — по мнению доктора Макморана — о какой-то поляне, храме и тенях. Поэтому он отложил их на потом…
В один из обычных рабочих дней доктор Макморан привычно восседал у себя в кабинете, предаваясь любимому удовольствия — крепкому кофе и курению трубки. Он понимал, что это отнюдь не идет на пользу здоровью. Однако считал, что отказ от них ради перспективы прожить немного больше отведенного срока в качестве ветхого старца, на койке в приюте, является далеко не лучшей альтернативой.
В это время к нему явился посетитель — высокий мужчина средних лет, со строгим, проницательным взглядом, представившийся как доктор Хеллбрук из Ирвинского медицинского центра.
— Я, собственно, к вам по поводу одного из ваших пациентов, — пояснил Хеллбрук, — Исайи Кроувена. Мне бы хотелось увидеть его, если это возможно.
— Это затруднительно, — поспешил отрезал Макморан, сразу давая понять, что в этих стенах все зависит только его доброй воли.
— Вам известно, что Кроувен несколько недель назад попал в автокатастрофу? — Гость начал заходить с другой стороны. Получив в ответ кивок, он продолжил, — А что он несколько минут находился в состоянии клинической смерти?
— Гм, нет, — ответил Макморан и, уже несколько заинтересовавшись делом, начал искать карточку Кроувена, чтобы занести туда эту новую информацию. — Странно, что нам не сообщили об этом. А ведь это многое объясняет… И все же, зачем он вам?
— Я бы хотел с ним поговорить как раз об этом случае.
— Это невозможно, — Макморан занял в кресле крайне вызывающую позу. Чего он никогда не терпел — это когда к его пациентам протягиваются чужие руки.
— В мире нет ничего невозможного, коллега, — вздохнул доктор Хеллбрук и вытянул из кармана удостоверение. — Я представляю Агентство Национальной Безопасности.
Макморан в изумлении вскинул брови и тут же скис, сменив свою надменность на вынужденную любезность. Он не любил наживать себе неприятности с властями и уж тем более столь пикантной федеральной службой.
Немного помявшись, Макморан отдал распоряжение и спустя несколько минут в кабинет привели бледного и испуганного Кроувена.
— Здравствуй, Исайя! — как и всякий психиатр, Макморан не столько здоровался, сколько успокаивал пациента приветствием.
— Похоже, что рассказать он ничего не сможет, — вздохнул Хеллбрук после того, как Исайя отреагировал его вопросы тем, что издал крик и попытался спрятаться под стол. — Коллега, мне бы не хотелось забирать его отсюда в наш центр, тем более что в этом нет нужды. Я предлагаю иной выход из положения — гипноз. Мне необходимо знать, что он видел в момент своей смерти. Вы можете организовать сеанс?
— Могу. Но послушайте, зачем вам это?
— Об этом вы, возможно, узнаете чуть позже.
С величайшей неохотой и нескрываемым недовольством Макморан усадил беднягу Кроувена в кресло и ввел в транс.
— Я вижу себя на столе, — ровным голосом четко отвечал Исайя на вопросы и команды доктора, — Теперь темно, точно длинный склад… вдали открытые ворота… яркий свет…
— Спросите, есть ли кто в этом свете, — шепнул Хеллбрук, который записывал все на видеокамеру. Когда Исайя ответил отрицательно, лицо Хеллбрука помрачнело и он попросил сделать паузу. Макморан набрался храбрости и настойчиво попросил все же пояснить, в чем дело.
— Наверное, вы не станете отрицать, что видения всех переживших временную смерть точно совпадают, — тихим голосом начал Хеллбрук. — Поэтому уже давно рассматривается версия о реальности этого так называемого посмертного Туннеля. Информация такого рода собирается и изучается. Финансирование проекта обеспечивают те люди из правительства, которые заранее интересуются загробной жизнью. Мы уже знаем, что за Тоннелем находится некий Зеленый Луг, в центре которого стоит здание, именуемое Храм. Туда и притягивают умерших.
— Возможно это просто общие ассоциативные… — возразил было Макморан, но Хеллбрук его оборвал.
— Неважно! Это может быть и просто виртуальная проекция, созданная для удобного восприятия человеческого сознания, которое как энергетическая форма жизни продолжает существовать отдельно от органического тела. Важно, что есть три фазы. Первая — Тоннель. Возможно как переходная фаза. Дальше — Луг. И самая загадочная — Храм. Было множество версий о том, что в нем происходит. Например, что там отдельные энергетические формы жизни группируются в одно большое поле. Или же что это вход в иной мир.
— А почему были?
— Потому что недавно начали происходить странные вещи. Они были и раньше. Например, в Туннеле иногда появлялись некие боковые проходы, в которых таилось нечто угрожающее. Словно хотело похитить человека… точнее его сознание… Порою, реаниматологи рассказывали, что вышедший на миг из комы человек бился в конвульсиях, кричал, точно хотел от кого-то вырваться, и через несколько секунд снова умирал. Уже навсегда. Но такое было редко. А сейчас вдруг начались полные изменения. Во-первых, исчезло нечто, или скорее Некто, ранее всегда находившийся на выходе из Туннеля. Как его в шутку называли, Святой Петр. То, что якобы встречает летящее через Туннель сознание. Вот уже три месяца, как его там никто не видел… точнее, не чувствовал… Во-вторых… Нет, потом. Продолжим! Ваш пациент пробыл в коме семь минут — это рекордное время! Он продвинулся дальше всех.
— Исайя, ты прошел через свет, — снова раздался строгий голос Макморана.
— Точно поле для гольфа, — «докладывал» Исайя, — я тут не один… я не вижу их, но они тоже движутся в месте со мной, это люди… тревожно… какая-то беда…
— Вот и второе! — тихо воскликнул Хеллбрук. — Раньше на Зеленом Лугу все испытывали только положительные эмоции.
— … будто греческий храм…Пантеон, я в кино видел такой… влечет к нему… не хочу… я у входа, вижу внутри… О!
Исайя резко дернулся в кресле, точно хотел отшатнутся, весь напрягся.
— Нет! Не надо! — закричал он. Макморан хотел было прекратить сеанс, но Хеллбрук настоял продолжить.
— Что там, Исайя? — кричал доктор.
— Это… это… Оно нас… всех… о, Господи, что Оно делает с людьми!!
Кроувен сорвался на истошный вопль и забился в судорогах, съехав с кресла на пол, и — что напугало докторов еще больше — его волосы седели у них на глазах. Макморан поспешно позвал дежурную медсестру — вкалывать успокоительное.
— Что все это значит? — зло бросил Макморан растерянному Хеллбруку, который с бледным лицом стоял, прислонившись к стене.
— Что значит? — переспросил тот после долгого молчания, уже направляясь к выходу. — Боюсь, коллега, это значит, что рай умер, и стал куда страшнее ада. Потому что в нем поселилось нечто чудовищное. А может быть все гораздо, гораздо хуже… Для всех нас. Вот почему Исайя так страшится умереть…
И он, поникнув, вышел из кабинета.
Доктор Макморан тяжело опустился в кресло и задумался, пытаясь проанализировать происшедшее. Он автоматически взял со стола трубку и начал набивать ее табаком.
И тут же испуганно выбросил ее в мусорную корзину…